Анимационный фильм Александра Петрова «Старик и море» получает «Оскара»
В официальную русскую копилку золоченых статуэток этот «Оскар» не падает: фильм сделан в Канаде и на канадские деньгиО том, что российский режиссер сделал грандиозный анимационный фильм Старик и море, его родина узнает из-за океана — глубокой оскаровской ночью. Не сказать, однако, что наутро обладатель статуэтки, скромник и затворник Александр Петров, проснулся знаменитым. Главный федеральный телеканал, радостно рапортуя о национальной победе, пускай и под канадским флагом, берет в кадр лицо его однофамильца и тоже режиссера-аниматора Анатолия Петрова. Впрочем, самого победителя вся эта неожиданная суета и шумиха не очень-то занимают. Он возвращается к себе в Ярославль, разнообразные подношения принимает с благодарностью и все отдает детской студии «Панорама». А его фильм Старик и море живет отдельной жизнью, причем вынужденно отдельной от российских зрителей, которые его так и не увидят: технологически он рассчитан на показ в кинотеатрах типа IMAX, оборудованных мега-экраном и спецпроекцией для 70-мм пленки.Канадцы поставили на три верные карты: на Эрнеста Хемингуэя, чье столетие только что отметил мир; на его великую повесть «Старик и море», удостоенную Нобелевской премии; наконец, на русского аниматора Петрова, не только мировую величину в анимационном сообществе, но и на дважды оскаровского номинанта. Менеджерское чутье их не подвело.Старик и море — живописное полотно, исполненное в присущей Петрову манере. Он не иллюстрирует Хемингуэя, но перечитывает его глазами живописца, самостоятельного, крупного автора. Можно сказать, что в еще большей степени, чем канадские заказчики, роль продюсера взяла на себя оригинальная художественная техника этого автора. Она привлекла заокеанское внимание, и она же диктовала в совершенстве владеющему ею Петрову свои условия. Заставила, в частности, отказаться от крупных планов, чуждых канону масштабного полотна. Это полотно создано пальцами и приняло в себя их энергию. Пальцы сформировали многослойное изображение, создали эффект пульсирующего цвета, его изменчивой плотности — от акварельной прозрачности до скульптурных форм. Особенно искусно портретирует Петров морскую стихию, разнообразие ее состояний — меж штилем и бризом.Стекло, неизменный инструмент аниматора-живописца Петрова, превращено им в специальную лупу, через которую он и читает прозу своих «соавторов» — Андрея Платонова, Федора Достоевского, Хемингуэя. Стекла накладываются, наслаиваются одно на другое, слоев от фильма к фильму становится больше: в Старике… их уже одиннадцать. Сквозь них льется свет, обеспечивая изображению глубину, пространству — воздух. Петров не уходит в «чистую» живопись — пользуется кинематографическими приемами: имитирует метаморфозами рисунка подвижную субъективную камеру, вольно меняющую ракурсы; выстраивает систему повторов — визуальных акцентов. Он даже усиливает кармический характер описанного Хемингуэем диалога-поединка между Стариком и Морем. Водная стихия олицетворяет божественные силы, на которые осмелился покуситься Старик.Удачное покушение его создателя на «Оскар» обернется для нашей анимации большим благом: американская победа канадского фильма, сделанного русским режиссером, повлияет на изменение системы государственного финансирования. Бюджетные ассигнования на поддержку мультипликации заметно увеличатся — более чем в 2,5 раза; получать деньги на проекты станет много.