Фестиваль «Кинотавр» открывает свой международный конкурс — наш ответ Канну.
Превратив «Кинотавр» в один из наиболее заметных и успешных российских фестивалей, Марк Рудинштейн намеревается выйти на международную арену. Для осуществления нового проекта Рудинштейн приглашает в качестве директора фестиваля Валентину Михалеву, которая, в свою очередь, собирает команду киноведов — Андрей Плахов, Даниил Дондурей, Лев Карахан, Нина Зархи, — для разработки концепции фестиваля и отбора фильмов. Работу с зарубежными кинематографистами координирует Ситора Алиева. Новый конкурс «Кинотавра» регистрируется в FIAPF как международный специализированный фестиваль первых, вторых и третьих фильмов (в 2001 г. будет перерегистрирован как фестиваль европейского кино). Отныне в Сочи параллельно проходят два самостоятельных конкурса — российский открытый (из его названия исчез эпитет «государственный») и международный. По замыслу организаторов, таким образом, отечественные кинематографисты смогут познакомиться с новой международной кино продукцией, а зарубежные — с молодым российским кино.Несмотря на полную неизвестность сочинского фестиваля за пределами России, на первый международный фестиваль удается получить полтора десятка картин начинающих и подающих большие надежды европейских режиссеров. В качестве членов жюри в Сочи приезжают Агнешка Холланд и Лилиана Кавани (она возглавляет жюри вместо ожидавшегося Дэвида Линча), в качестве гостей — Франко Неро и Саша Верни (вместо ожидавшихся Марчелло Мастроянни, Пьера Ришара и Стефании Сандрелли). Фестивальная пресса привычно поругивает «Кинотавр» за то, что собственно кинематограф находится на периферии интересов публики, которая проявляет полное равнодушие к легендарному оператору Верни, а Неро знает преимущественно как приватного знакомого Владимира Жириновского. Тем не менее, первый же международный конкурс открывает два новых имени в мировом кинематографе: немец Том Тыквер (Спец. приз за фильм Фатальная Мария) и венгр Янош Сас (Спец. приз и приз FIPRESCI за фильм Войцек). «Большую жемчужину» (Гран-при фестиваля) получает Минна Танненбаум француза Мартина Дюговсона.Дальнейшее существование международного «Кинотавра» будет протекать по двум, практически не пересекающимся, руслам. Тихая профессиональная деятельность отборщиков, киноведов (симпозиумы, визиты представителей FIAPF, малоприметное освещение в зарубежной прессе) — и бурная светская жизнь в пляжных ресторанах с дорогостоящим участием «свадебных генералов» от мирового кинематографа. С которыми иногда случаются непредвиденные казусы. Но, несмотря на все неудачи (слабый, как правило, конкурс, невозможность соответствовать западным стандартам в приеме гостей, невнимание прессы), Рудинштейн с завидным упорством будет продолжать линию «двойного» фестиваля — вероятно, надеясь на лучшие времена и желая сохранить до этих лучших времен статус международного фестиваля. «Добившись приличных успехов на российском поприще — «Кинотавр» был тогда чуть ли не единственным отечественным кинофестивалем, — Рудинштейн как человек мыслящий широко, решил заняться и международной деятельностью. Тогда часто говорили, что Сочи — это наш Канн, в конце концов, там даже природа такая же, как в Канне, так почему бы и нам не сделать свой международный фестиваль мирового значения… ММКФ, к тому же, тогда был в вялотекущем кризисе. Так и появилась эта заманчивая идея» (из интервью с Андреем Плаховым). «Фестиваль сразу был зарегистрирован как специализированный. Неспециализированные фестивали — это фестивали класса «А», например Берлин, Канн, Венеция; они берут любые новые хорошие фильмы. Другие фестивали обычно имеют определенную специализацию. Наш фестиваль с самого начала был обозначен как фестиваль первых, вторых и третьих фильмов, т. е. фестиваль молодого кино, но не совсем дебютов. Это позволяло отслеживать интересное молодое кино. В идеале, если бы это развивалось, то было бы так — режиссер показал первый фильм, мы его открыли, показываем его вторую картину, если она интересна, затем третью, и режиссеры растут на наших глазах…» . «Фестиваль, конечно, не стал нашим Канном — это с самого начала была утопия. Но тем не менее свое место занял. Если искать какой-то смысл, то он в том, что русский контекст довольно замкнут, а приезд зарубежных режиссеров со своими фильмами позволяет этот контекст расширить. С другой стороны, и иностранцы едут часто по той причине, что здесь показывается большой массив русского кино. Потому что смотреть западные фильмы они могут и в других местах, а русское кино в те годы почти нигде не видели. Вокруг фестиваля сразу образовалось ядро специалистов-русистов — Нэнси Конди, Вида Джонсон и др. Они приезжают на каждый «Кинотавр», чтобы отслеживать процесс русского кино. Почему фестиваль называется «Кинотавр» — это кентавр своего рода, сращение элитарного и массового, с одной стороны, и сращение российского и международного, с другой. Таким он задумывался. Аналогичные фестивали есть, например, в Стамбуле и Салониках… Но основой фестиваля всегда оставался русский конкурс. А международный остается скорее пристройкой или надстройкой» (там же). «В то время фестивали были частью киножизни. Я была главным координатором фестиваля, вела всю переписку по картинам и могу сказать, что тогда легко было получать картины. Люди очень быстро соглашались приехать — я думаю, именно по причине того, что в России, в Сочи, проходили одновременно два фестиваля, это для всех было интересно. Важно и то, что кинематографисты, которых мы приглашали для участия в конкурсе, были молодыми, легкими на подъем и еще любящими ездить со своими картинами. Приехало очень много талантливых режиссеров» (из интервью с Ситорой Алиевой). «На первом фестивале было очень хорошее жюри. Я сделал его, пользуясь своими очень приличными контактами. Нам удалось пригласить Лилиану Кавани, с которой я был знаком. Она приехала как председатель жюри. Кроме того, приехала Агнешка Холланд, а от нас был Ираклий Квирикадзе. И жюри получилось достаточно авторитетным» (из интервью с Андреем Плаховым). «Франко Неро — человек, хорошо известный в России. Ему просто послали приглашение, и он просто приехал — бесплатно, потому что очень хотел. Тогда все было просто, никто не хотел денег, приезжали, потому что хотели посетить фестиваль в России. На закрытии Неро вручал приз Инне Чуриковой. Было так торжественно и красиво» (из интервью с Ситорой Алиевой). «Эстетский черно-белый фильм «Войцек» Саса — это, несомненно, открытие сочинского фестиваля. То же самое касается Тома Тыквера. Он получил приз у нас и стал звездой, и мы гордимся, что все-таки немножко вывели его в люди. Это были хорошие имена, и фестиваль имел большой резонанс» (из интервью с Андреем Плаховым). «В 1997 г. мы организовали симпозиум FIPRESCI, один из самых интересных в моей жизни. Приехало около 30 человек, довольно солидных критиков, в том числе Дэвид Малькольм, президент FIPRESCI… Мы организовали дискуссию на тему политкорректности, тогда актуальную и не слишком разработанную. Собрали несколько фильмов и рецензий на них — наших критиков и зарубежных. Мы хотели увидеть, насколько различается подход в разных странах, разных культурах и разных поколениях критиков. Сергей Добротворский тогда очень интересно разбирал «Пепел и алмаз», как он был понят и переосмыслен в Польше, как потом был воспринят у нас. Денис Горелов обрушился на Кена Лоуча как на образец чуть ли не леворадикального соцреализма. Малькольм тогда воскликнул: «Боже мой, я потрясен! Я думал, что миссис Тэтчер уже сбросили с корабля современности. Но оказывается, она живет в России, потому что она здесь — кумир, ее любят молодые критики!» Мне хотелось, чтобы международный «Кинотавр» и дальше развивался в этом направлении — дискуссии, неформального общения. Но, к сожалению, как раз с этим получилось все не так, как хотелось. Потому что наши режиссеры, не секрет, ужасно нелюбопытны, не хотят ничего смотреть и ни с кем общаться. А иностранцы всегда жили какой-то своей колонией…» (из интервью с Андреем Плаховым). «FIAPF постоянно следил за фестивалем, давал советы. Им не нравилось количество и качество прессы. Но иностранных журналистов очень трудно привлечь. Их и на ММКФ мало. Солидные журналисты едут в Канн, в Венецию, и даже Москва для них — это, конечно, фестиваль второго ряда. Завлечь их можно только одним способом — оплатить все, включая дорогу. Были такие, немного наивные, мечты, что фестиваль станет престижным и все будут на него рваться… Журналистов общих изданий мы приглашали на каких-то личных связях, и они приезжали иногда, но этого было явно недостаточно… Еще FIAPF критиковал нас за качество показа, но потом это все отрегулировалось, и сейчас, надо сказать, в Сочи очень приличное качество — не хуже, чем в Канне. Но самая главная проблема в Сочи — это проблема публики, потому что там нет киноманской среды, которая есть даже в Ханты-Мансийске» (там же).«Звезды ездят бесплатно на крупные фестивали в Венецию, Канн и Берлин — для промоушна картин. Россия не входит в число этих стран не потому, что здесь плохие фестивали, а прежде всего потому, что личное присутствие на премьере ли, на фестивальной ли церемонии не имеет никакого значения для кассовых сборов. Может быть, пройдет лет десять, и звезды будут приезжать в Россию бесплатно… А сегодня они приезжают на наши фестивали в качестве свадебных генералов и за относительно приличный гонорар. Россия теперь не считается бедной страной, поэтому все, кто собирается сюда приехать, сразу называют цифру. Конечно, есть актеры, которые приезжали в Сочи бесплатно. Например, Терренс Тамп приехал просто потому, что мы демонстрировали в спецпоказе картину «Присцилла — королева пустыни» с его участием. Но таких мало… Приезд звезды дает фестивалю дополнительный пиар. Визиты Дольфа Лундгрена, Ван Дамма и Эрика Робертса были для прессы главными информационными поводами. Депардье был ньюсмейкером номер один на фестивале. Ван Дамм стоил нам 25 тысяч долларов. Он выходил на площадь, представлял свою картину, давал интервью. Мы все это заранее оговариваем — количество интервью, количество мероприятий, которые он должен посетить, обеды, каждую мелочь, вплоть до марки автомобиля и количества секьюрити… Самым дорогим был Эрик Робертс, потому что он очень популярен во всех странах мира и его часто приглашают на самые различные фестивали. При этом он привез с собой жену и адвоката… Мы приглашаем тех, кто известен тем, кто стоит на площади в Сочи» (из интервью с Ситорой Алиевой). «На обеде, который давал Янковский, Ван Дамм пристально посмотрел на европейскую звезду Удо Кира и сказал: «У тебя очень хорошее лицо, тебе надо сниматься в кино!» Видимо, он решил, что это Лаврентьев, потому что я ему говорила, что будет программный директор. Конечно, нет ничего удивительного в том, что Удо Кир, который снялся более чем в ста фильмах, был совершенно неизвестен Ван Дамму. Но Кир обиделся, он сказал мне: «Кого ты вообще приглашаешь?!» (из интервью с Ситорой Алиевой).«За последние пять лет очень резко изменилась ситуация в мире, потому что фестивалей становится все больше. И ассоциация FIAPF сегодня открыто ставит вопрос о том, чтобы регистрировать только фестивали, которые реально работают, а не так, что любой человек показал картины в каком-то городе и назвал это фестивалем. Это проблема не только России… А что касается картин, то с каждым годом все сложнее добывать хорошие картины. Сегодня все продюсеры заинтересованы в том, чтобы получать деньги, а фестивальная аудитория отнимает у продюсеров часть зрителей проката».