Друзья и годы.
В фильме есть определенные потери, слишком радикальные купюры пьесы сделали неотчетливой экспозицию, иногда утеряны необходимые сюжетные и психологические переходы. Но главные персонажи выписаны подробно, прослежены в душевной эволюции, в сложных связях со временем. Время уплотнено, сжато или растянуто, в зависимости от задач автора, но оно пропущено через людей и люди формируются им.Хроника не становится здесь хроникальностью, история осмыслена образно.Молодой режиссер Виктор Соколов впервые открылся в этой картине как художник вдумчивый и удивительно точный. Буквально несколькими штрихами он создает образ времени. Пляж тридцатых годов, мужчины в длинных до колен трусах, женщины в закрытых купальниках, из патефона несется хриплое «У самовара я и моя Маша». Потом пляж войны с зенитным орудием, одиноко торчащим на берегу. И наши дни. Шумная, веселая, загорелая толпа отдыхающих, ультрасовременный танец — иные времена, иные песни, и прошлое как будто бы ушло в песок… Темная, бревенчатая изба, длинный стол, деревянные скамьи. Остервенело рвет гармошку белобрысый парень (эпизод, блестяще сыгранный И. Пушкаревым), истошно кричит: «Прощай, поля родные!» Камера оператора Э. Розовского медленно плывет по избе, по черным бревнам; бабка, горестно застывшая в углу, ее темный иконный лик; однорукий председатель угрюмо наливает водку в стакан. Деревня первых послевоенных лет. А затем неожиданный взрыв музыки, шеренги косцов маршируют на фоне стола, заваленного снедью; председатель и звеньевые бодро поют о высоких урожаях, аплодисменты, закрывается занавес… Это Большой театр, опера «От всего сердца».Авторы отталкиваются от этой, высмеянной ими самими «оперности» как синонима всяческой липы, вранья. Здесь их эстетическая программа.Заслуга Соколова, думается, еще в том, что в фильме сложился прекрасный актерский ансамбль. Конечно, в нем заняты известные исполнители. Но сколь часто великолепные актеры огорчают нас в проходных картинах! Здесь все они в лучшей форме. Почти для каждого из них роль в «Друзьях и годах» — шаг вперед.В первую очередь это относится к Юрию Яковлеву. Как просто было ему сыграть Державина подлецом, примитивным доносчиком и карьеристом! Но Яковлев показывает его так, что понимаешь, почему любят его друзья и прощают до поры до времени многое. Юрист, весельчак, красавец, с каким жаром вступает он в дискуссию, с каким тайным превосходством учит, что в политике приходится идти на какие-то этические компромиссы! И как подтверждает это сам через три года, когда учтиво-холодно отказывает от дома отцу своей возлюбленной, исключенному из партии, а потом долго ходит по темной комнате, жадно пьет воду прямо из чайника — заглушить, загасить пылающий внутри пожар…Яковлев показал, как вырастает броня официальной осторожности вокруг его героя, как взвешивает он слова, как формируется стиль его поведения: обходительный, неуловимый.А рядом Надя — Антонова, девочка из того же города, прямая, резкая, умная, беззаветно влюбленная в Державина и прошедшая его школу. Антонова превосходно показала метаморфозу своей героини: ум, разменявшийся в интригах, прямоту, перешедшую в цинизм, резкость, ставшую жестокостью. «Деловая женщина», блестящая женщина. Только вот счастья нет, и почему-то выходит замуж за хама, скотину, и сносит его грубость, и терпит супружеские оплеухи.Здесь одна из самых интересных особенностей фильма. Его драматизм не обязательно в традиционном для подобных хроник мотиве неосуществленных мечтаний, рухнувших надежд. Наоборот, драма часто в том, что желания сбываются. Державин добился своего, и Надежда, в общем, — тоже. Но с достижением цели пришло сознание внутреннего крушения, бессмысленно прожитой жизни.Быть может, самое точное попадание фильма— Куканов-Кенигсон. Это хам, выросший «в люди», готовый стелиться перед начальством и топтать тех, кто рангом ниже его. Куканов, с его быстрым движением от военной формы, усов, готовности служаки, к габардину, велюру, холеной морде и полосатой пижаме. Победительная фамильярность, с которой он пьет «на брудершафт» с Державиным, смачно целуя его в губы, хозяйская небрежность, с которой подталкивает Надежду к спальне, — пора ложиться спать; наглая снисходительность, когда, потрепав хозяина по плечу, с неуловимым акцентом приговаривает: «Будь здоров, Гриша, и не кашляй».Менее подробно выписаны в фильме герои положительные. По сравнению с пьесой здесь есть потери. Фрагментарность сюжета привела к тому, что и Татьяна и Костанецкий оказались в фильме лишь служебными персонажами. Но веришь и в Платова — Граве, энтузиаста, чудака Володьку Платова, построившего свой город Весенний. И в Людмилу — Величко, в ее чистоту и беззащитность, ее несчастливую судьбу и предопределенный трагический конец. И в Лялина — Анофриева, веселого, быстрого, немножко легко мысленного Лялина в первых эпизодах, и того болезненно-одутловатого человека с остановившимся взглядом, каким предстает он, вернувшись из заключения.«Друзья и годы» — фильм суровый, иногда горький, часто грустный. И в то же время его нельзя упрекнуть в пессимизме. Зло терпит в нем поражение, а добро торжествует. Только не в примитивной форме снятий, назначений и вообще служебных перемещений.Оргвыводы здесь уступают место выводам нравственным.Авторы не осыпают положительных героев милостями и не приговаривают отрицательных к наказаниям. Люди в этом фильме сами вершат суд над собой. Это суд совести.В начале фильма герои снимаются вместе у пляжного фотографа на фоне знаменитого автомобиля, идущего в пробег по Каракумам. В финале, когда они вновь собираются под одной крышей, Державин снимает со стены старый фотоснимок и долго задумчиво смотрит на него: шесть смеющихся молодых лиц.