«Бабушкина квартира» Андрея Анчугова получает приз за лучшую режиссуру на МКФ в Оберхаузене
В стенах скромной бабушкиной квартиры автор поселил могучий «советский образ жизни»Бабушкину квартиру режиссер Андрей Анчугов снимает еще во ВГИКе. Это фильм о молодых женщинах и мужчинах. О матери-одиночке Катерине. О ее дочке Кристине и дочкином папаше-менте. О Марине, которая прижилась здесь же, потому что больше негде, и ее случайном санаторном знакомом, ставшем сожителем. И еще об одном мужчине — может быть, в первую очередь о нем: об авторе, режиссере Анчугове, который про эту жизнь и про этих людей рассказывает. Он им всем не посторонний, он себя от них ничем и никак не отделяет — это его способ документировать реальность. Проживая ее вместе и на равных со своими персонажами. Появляясь в кадре с микрофоном, отправляясь с Мариной на лестничную клетку покурить, присаживаясь на скамейку рядышком с детской коляской, расспрашивая Катерину о Марине, Марину — о Катерине, а их обеих — о том, как у них жизнь складывается.Складывается эта жизнь в большом промышленном уральском городе, в крошечной однокомнатной квартирке типового дома, доставшейся Кате в результате «трифоновского» обмена с бабушкой. Есть и другой литературный след, и ведет он отсюда в «нехорошую квартиру». Ведь эта — не московская, а уральская — тоже нехороша. Только из той обитатели таинственным образом исчезали, а в этой люди, раз появившись, остаются.Катя приютила Марину. Потом родила Кристину от чужого мужа, местного мента. Потом Марина привела Сережу, вступившегося за нее перед хулиганьем на юге, куда ей досталась путевка не в сезон. Собственно, вся их жизнь какое-то межсезонье, все в ней происходит кособоко и унизительно. На пятьдесят рублей, положенные матери-одиночке, Кате не прожить — вот она и работает без разрешения, торгует кооперативным продуктом: 14 рублей за 4 дня — таков навар, «а с милицией объяснюсь как-нибудь». И отец ее дочки, «мент позорный» — по Марининому замечанию, малосильный «в этом смысле» — таскает сюда друзей хвалиться дочкой. И Сережа грозится уехать к москвичке — профессорской дочке, которая, по его словам, для «Плейбоя» снимается. Ее, конечно, в природе не существует, но Марина подыгрывает Сереже, она готова к его дезертирству — не жалко. И бабушка покойная — здесь же, ведь никто отсюда не исчезает. Когда старушка умерла, Кате пришлось все на себя взять: родители запили, и проку от них не было. Заняла деньги у соседей, наняла алкашей, те гроб на улице уронили — все не как у людей, все невпопад. А захоронить урну так до сих пор и не собрались, потому что денег нет. Урна уже год как под детской кроваткой стоит, и с нее время от времени пыль сдувают, откладывая процедуру до весны.Анчугов, безыллюзорный оптимист, своих девушек за это не осуждает: такова жизнь, и что толку напрашиваться к ней в учителя этики? Он приемлет эту жизнь как она есть: с одиночеством, неустроенностью, безотцовщиной, мужскими комплексами и женской способностью все это преодолеть — даже смерть, которая тут же, рядом: живет в урне под детской кроваткой и ничему и никому не мешает. Ни Кате — поить чаем гостей, ни ее Кристинке — расти, ни Марине — ламбаду танцевать. Они живут. Им надо жить этой жизнью, в которой трудно рожать и унизительно-невозможно похоронить.Бабушкина квартира густо заселена «петрушевскими» мотивами: «лестничная клетка», «бабуля-блюз», «уроки музыки» в ритме ламбады, «такие девочки» и «проходите в кухню», где чайник кипятится и яичница на сковородке шкворчит. Но в пьесах и рассказах Людмилы Петрушевской — протестующее бездомье и мрак с наличием прописки. Анчугову же важно другое: «прописку» можно обжить.«Советский образ жизни» — это родное клише он выворачивает. И в результате этого «выворачивания» у него выходит: «советская жизнь как образ». Сам по себе такой мощный, что в посреднических услугах искусства порой и вовсе не нуждается. Невыносимо образно это неустроенное бытие в тесной квартирке-общежитии с неупокоенным покойником и безмятежной ламбадой, которую Марина лихо отплясывает. Стены скромной бабушкиной квартиры раздвигаются, метраж увеличивается, и она уже одна на нас всех, эта «бабушкина квартира».